Много букв
Общества, представленные в «Легенде о героях Галактики», являют собой проекции определенного времени и места реальной истории. Если социум в Альянсе свободных планет представляет собой отражение Европы 70-х годов XX века, то Рейх, по крайней мере Старый, вызывает неизбежные ассоциации с Европой XIX века. Это типичное патриархальное общество с соответствующими нормами и порядками. В показанное нам время империя Гольденбаумов переживает период упадка, что накладывает отпечатки и на ситуацию в обществе: неписаные правила зачастую выше писанных законов (не пересматриваемых пятьсот лет), а моральные нормы вообще переходят в разряд формальности — основным нравственным законом становится «главное, не попадайся». Всё это отражается и на женском вопросе. В докладе я постараюсь осветить положение женщины в Старом Рейхе, проследить, как влиял общественный уклад на конкретные судьбы, а также раскрыть проблему женской эмансипации и зарождения феминистического движения в этом государстве.
Прежде чем перейти непосредственно к женскому вопросу в Рейхе, уточним, что в Альянсе равноправие — есть (вплоть до службы в армии), и тому есть причина. Несмотря на то, что государство это изначально отделилось от Рейха и многое могло унаследовать, иного пути, чем равноправие, у последователей Але Хайнессена просто не было: при таком небольшом количестве людей, чтоб выжить, должны были работать все, что и привело к образованию более прогрессивного общества. Безусловно, пережитки патриархата есть и здесь, но в гораздо меньшей степени.
Что до Рейха, патриархальное общественное устройство и мораль в нем сохраняются на протяжении всего существования государства. Очевидно, что права и возможности мужчин и женщин здесь резко различаются. В сериале нет точных данных о том, что конкретно говорится на этот счет в законодательстве, но вполне можно сделать ряд предположений. Закрепленного принципа несамостоятельности женщины «по умолчанию» там, скорее всего, нет: видно, что не имеющая мужа или родственников-мужчин женщина распоряжаться собой и своим имуществом может. Две вдовы, сдающие комнату Райнхарду и Кирхайсу, в принципе самостоятельны. Магдалена фон Вестфален — глава своего рода, то есть выполняет в аристократическом обществе роль, равную мужской. Аннерозе фон Грюневальд титул графини пожалован раньше, чем ее брату. Так что юридически женщина всё-таки, скорее всего, не вещь. А вот фактическое положение дел от этого недалеко.
Для того, чтоб быть самостоятельной, надо иметь средства — с этим никто спорить не станет, как и с тем, что эти средства надо заработать. Формально это не запрещено. Но вот представить себе работающую аристократку затруднительно даже в том случае, если в семье денег нет совсем. Тогда девушку просто выдадут замуж за состоятельного жениха. Замужество — наиболее вероятная женская судьба и в среднем классе: мать Миттермайера другого варианта для Эвы вообще не представляет. При этом работающая жена хотя бы зажиточного горожанина — практически невозможная ситуация. В низшем классе работающих женщин более чем достаточно, однако это принято скорее как вынужденная мера — надо на что-то жить. Кроме того, замужество, материнство и ведение хозяйства рассматриваются в обществе как вариант предпочтительный, удел более счастливых и обеспеченных людей: работа — это от нищеты или если замуж не берут. Любой муж лучше, чем никакого мужа вовсе, и любой муж — священен, жена должна всегда и во всем за ним следовать, даже если он поступает неприглядно, как супруг Йоханны фон Базель. Вопрос развода решается мужем: если он развода не дал, жена его не получит (перед глазами зрителей пример Кефенхиллера, этого не сделавшего). Брак по любви — не более чем приятный бонус, а выбрать любовь между любовью и расчетом — дело, требующее большого мужества. И, разумеется, саму девушку не всегда спросят, хочет ли она замуж и за кого: если затронуты финансовые или социальные интересы семьи, дочь в них будет разменной монетой. Наиболее ярко это видно на примере внучек кайзера, отцы которых уже в детские годы дочерей думают, за кого их выдать, чтоб сесть на престол. Не станут спрашивать девушку и в том случае, если ее призывают, как Аннерозе фон Мюзель, во дворец — на службу в качестве конкубины кайзера; отказ в подобном случае может повлечь за собой обвинение в государственной измене и казнь всех родных.
Где же работают женщины в Старом Рейхе, если всё-таки работают? В основном это сфера обслуживания: квартирные хозяйки, прислуживающие жильцам в быту, официантки в кафе, продавщицы и тому подобное. Еще их можно встретить среди младшего медицинского персонала (медсестра Клара, на которой собирался жениться Лютц); в гайденах на экране появляется женщина-секретарь. Кроме того, в стране есть легальная проституция: публичные дома показаны неоднократно. На этом список женских профессий окончен. Ссылки на то, что невозможность чего-то иного закреплена юридически, нет, но очевидно, что если женщина захочет работать адвокатом или пилотировать космический корабль, ее просто не возьмут.
От работы логично перейти к образованию. Школы в Рейхе разделены по половому признаку; можно предположить, что и учебные программы в них разные, как это было в гимназиях XIX века. Что касается дальнейшего образования — мужчина может, закончив военное или гражданское высшее учебное заведение, получить профессию и по ней работать. Жена и мать работать не должна, соответственно, учеба ей ни к чему. Разумеется, чтоб стать секретарем или медсестрой, нужно пройти какие-либо курсы, но этим, похоже, женское образование в среднем классе и исчерпывается. Аристократки могут получить и высшее, но только гуманитарное. Причины этому, скорее всего, в том, что, во-первых, с технической специальностью потом необходимо работать и отрабатывать полученное образование (а женщина-дворянка обязательно должна быть замужем, а замужем не работают!), а во-вторых, в описанном обществе неизбежны и известные гендерные стереотипы. Так или иначе, ни одной имперской женщины с техническим образованием на экране нет.
Получается замкнутый круг: чтоб быть самостоятельной, надо иметь средства; если женщина — представительница высшего или среднего класса и средства у ее семьи есть, к ним прилагается «общественный долг» выйти замуж, потому что так положено; если она выйдет замуж, работать ей уже не положено. Если низшего — работа уже будет средством выживания, а не эмансипации. Собственно, на описанных стереотипах плюс мораль «не попадайся» положение женщин в Рейхе и держится.
И еще один штрих к портрету женщины в империи Гольденбаумов: картина женской смертности. В стране хватает молодых вдовцов, скажем, вдовому адмиралу Валену едва за тридцать. Таким образом, продолжительность жизни женщин меньше, чем мужчин, гибнут они в детородном возрасте, и причина, вероятнее всего, в том, что в стране нет достаточно качественного родовспоможения. Кроме того, с учетом морали «не попадайся» более чем возможны и криминальные аборты. Таким образом, всё, что связано с беременностью и родами (а рождение детей в Рейхе считается главным женским долгом), превращается в лотерею — «если повезет». Как, впрочем, и остальное. Даже самые счастливые и нестандартные женские судьбы в этом обществе — результат не только собственных усилий, но и большой удачи. Но начну я с тех, кому не повезло, и, хотя все или почти все «так положено» соблюдались, это не помогло не только достичь счастья, но даже избежать трагедий.
Не повезло, скажем, фрау Йоханне фон Базель (гайден «Позор»). Хотя кроме того, что она удачно вышла замуж и прожила с мужем в согласии много лет, она еще и замужем по любви. Только муж ввязался в контрабанду наркотиков, подставив при этом лучшего друга юности. Женщина прекрасно понимает, что покрывать его аморально, и даже пытается заставить извиниться перед товарищем, чье доброе имя он опозорил. Но не более чем пытается: как только муж углубляется в интриги, она принимает решение «оставаться ему верной во всём» и помогать во что бы то ни стало, что и приводит ее к трагическому финалу.
Если судьба фрау фон Базель неоднозначна и ее поведение как минимум можно объяснить не только стереотипами — то вот случай другой аристократки, Элизабет фон Харденберг, в замужестве фон Люнебург (гайден «Сто миллионов звезд, сто миллионов светил»). Ее обручение по любви с четвертым сыном графа фон Фольгена не нравилось родственникам: юноша был беден. Когда брат невесты поставил условие разбогатеть, Карл ради добычи денег ввязался в преступление — ту же контрабанду наркотиков. Проблемой и угрозой репутации для будущего шурина стало не то, что ввязался, а то, что это обнаружилось, после чего молодого человека отправили на передовую. Там он погиб. Элизабет выдали по сговору замуж за богатого и знатного фон Люнебурга, зная, что он вполне мог быть и убийцей ее жениха (в то время он воевал на стороне Альянса). Примечательны «благие» побуждения брата: он хотел дать сестре объект ненависти, чтоб она побыстрее забыла покойного жениха и оправилась от горя!
На первых порах Элизабет пытается вести себя по принципу «стерпится — слюбится», даже есть упоминание о том, что она действительно была поначалу влюблена в мужа. Но очень скоро семейная жизнь превращается в ад: Люнебург ведет себя с женой крайне грубо, постоянно попрекает ее погибшим женихом, устраивает сцену ревности даже тогда, когда жене становится плохо и ей оказывает помощь другой мужчина. Терпеть подобное, да еще от человека, от чьей руки вероятно погиб любимый, бесконечно — никаких сил не хватит: если развести пары в котле и закрутить крышку, котел взорвется. Результатом «взрыва» становится то, что от руки Элизабет умирает ее брат, который всё это «семейное счастье» и устроил. Да, убийство — преступление. Но разве совершилось бы оно, если бы семья не препятствовала первой помолвке, а общество было устроено иначе?..
Третий пример женщины, которой не повезло — наиболее яркий пример того, как работает шаблон «все так делают» в сочетании с моралью «не попадайся». Брак Леоноры фон Ройенталь — сделка: небогатому рейхсриттеру фон Ройенталю требовался статус и влиятельная родня, а промотавшему состояние графу Марбаху — деньги. Что досталось «товару», то есть девушке? Старый нелюбимый муж и эмоциональный тупик, выход из которого находится в том, к чему приучали дома с детства: в гулянках, танцах и кутежах. Каковые ей и позволялись до тех пор, пока не родился разноглазый мальчик, что и стало для окружающих доказательством наличия у фрау Ройенталь любовника. На самом деле неизвестно, так ли это, биологически такое могло получиться и без адюльтера; но с генетикой в Рейхе плохо, а на танцах Леонору с кареглазым кавалером все видели, поэтому вердикт общества — «в заезжего молодца». А еще имперские медики явно не в курсе, что такое послеродовая депрессия и чем она иногда чревата: то, что мать в отчаянии попыталась выколоть глаз новорожденному сыну, расценивается как осознанная попытка замести следы, хотя очевидно, что в адекватном состоянии такое — попросту глупость. Дальше только окончательное «перекрытие кислорода» и ненависть мужа, который не может развестись — слишком влиятельны родственники со стороны супруги. И если фрау фон Люнебург скопившуюся агрессию выплескивает, убив брата, то фрау фон Ройенталь в отчаянии убивает себя. Дальнейшую судьбу ее сына мы знаем. И всего этого бы тоже не случилось, если бы не принятые в обществе взгляды на семью и брак.
И, конечно, всем известно, как сложилась судьба маркизы Бенемюнде. Власть, богатство, влияние — у нее было всё, что считалось ценностями. Но кайзеру нужны наследники, а единственный сын маркизы то ли родился мертвым, то ли ему, как предполагает один из персонажей, помогли умереть, что в свете закона об элиминации дефектных генов вполне вероятно. Предположить, что нарушения могут быть и со стороны мужчины? Ни в коей мере, рожает ребенка женщина — значит, и виновата она. Соответственно, такая женщина после еще двух-трех выкидышей становится ненужной. Кайзеру подобрали другую девушку (наследника не родила и она), а Бенемюнде осталась у разбитого корыта — и виноватой в этом сочла, кстати, не кайзера, а соперницу. Да, дальнейшие художества маркизы никакого оправдания не заслуживают. Но не факт, что она натворила бы такого, не будь статус женщины настолько зависим от мужчины и не теряй она столь много в общественных и собственных глазах, этого мужчины лишившись. А так... не повезло. Аннерозе повезло чуть больше, но и ее судьбу, вполне нормальную для этого социума, завидной с нашей точки зрения не назовешь.
Получается, счастливых семей в Рейхе при таких порядках нет и быть не может? Отчего же, есть. Мы видим и благополучную чету Кемпфов, и счастливую семью родителей Миттермайера, и замечательный брак самих Вольфа и Эвы — все они традиционны, муж служит, жена ведет хозяйство. Однако с точки зрения положения женщины все они — именно «повезло». Так сложилось, что фрау Кемпф и фрау Миттермайер в супруги достались хорошие люди — а если бы карта иначе легла и родители выдали дочек по расчету или «необходимости» за более богатую или более знатную, но сволочь? А если бы Эва по какой-нибудь причине вышла не за кристально порядочного и безумно ее любящего Вольфганга Миттермайера, а за другого человека, озабоченного превыше всего рождением наследника неважно от кого — и тут бы оказалось, что наследников не будет? А если бы Миттермайеру, в конце концов, не удалось выкрутиться с помощью Ройенталя и Райнхарда из известной передряги, в которую он попал (а шансов выкрутиться было мало)? Вряд ли судьбы этих женщин остались бы такими же удачными. И сами они, что характерно, влиять могли мало на что. Просто обстоятельства так сложились. Просто повезло. А везением своим и Эва, и фрау Кемпф распоряжаются в соответствии с традициями, в которых воспитаны. Здесь перейдем к тем, кто распорядился им иначе.
С самого начала счастливый билет вытянула Хильдегарде фон Мариендорф. Она — единственная наследница знатного и богатого дворянина, который к тому же обладает недюжинным умом и действительно очень любит дочь, не неволя ее необходимостью «статусного» замужества, не ограничивая ее свободу практически ни в чём. Так что Хильда может позволить себе не обращать внимания на общественное мнение и косые взгляды (да никто и не осмелится высказывать эти мнения, слишком высокого полета птица) — и делать, по сути, что хочет. А поскольку она девушка умная и нестандартная, она и полученные возможности использует нестандартно. Окончив школу, идет учиться в университет, после которого не без помощи отца реализует себя в той области, в которой хочется — в политике, деле традиционно мужском (и нет сомнений, что после событий сериала она еще проявит себя в качестве регента при сыне). Получает военное звание, заслуженно пользуется уважением, в том числе мужским. В конце концов, она даже одевается до определенного времени в то, во что ей нравится, а не в то, чего требуют приличия — длинное платье, в каких ходят все дамы в Рейхе, она впервые надевает на собственную свадьбу, а до этого ходит в удобных брючных костюмах. Таким образом, получив возможность жить как хочет, Хильда это делает, ни на кого не оглядываясь, и для своего времени она уникальна. Ее можно назвать первой имперской эмансипе — но не феминисткой: женским равноправием в целом фройляйн Мариендорф не озабочена, ничего, что даст другим возможность идти тем же путем, целенаправленно не делает, а когда выходит замуж — легко переходит в практически традиционную социальную роль и мирится с нею, так что о феминизме тут говорить еще не стоит. Хотя, безусловно, и ее жизнь — немалый вклад в равноправие женщин: увидев ее на регентском престоле, кто-то из отцов да подумает: а чем моя дочь хуже и почему бы ей не пойти учиться вместо какого попало замужества по сговору?
Настоящая феминистка в сериале тоже есть: это баронесса Магдалена фон Вестфален. Ей тоже повезло стать единственной наследницей богатого клана — и она возглавила его сама, не выходя замуж (и позволяя себе заводить романы с кем хочет). Магдалена не только эмансипирована и делает то же, что делают мужчины (например, сама водит машину, и это единственный случай имперской женщины за рулем на экране) — она своим существованием доказывает, что женщина может существовать и добиваться много без помощи мужчин вообще. Своим состоянием баронесса распоряжается тоже самостоятельно, причем весьма разумно, в том числе, кстати, меценатствуя, давая стипендии в университете и покровительствуя девушкам, получающим образование (к примеру, той же Хильде). Немного, но до нее и этого «немного» нет. И, заметим, при сильном и независимом характере Магдалены мало кто осмеливается что-то против ее поведения высказать. А если кто и выскажет, то ему же хуже: критикующего ее дворянчика она осаживает так, что у остальных охота «полоскать» баронессу и ее жизнь пропадет надолго. Словом, чем займется фройляйн фон Вестфален в Новом Рейхе — нам не показали, но то, что она делает в Старом, вполне подходит под определение «феминистка», и именно ее можно назвать родоначальницей имперского феминистического движения.